А сердце забыть не может…

Постарела мать за много лет,
А вестей от сына нет и нет.
Но она всё продолжает ждать,
Потому что верит, потому что мать.
И на что надеется она?
Много лет, как кончилась война.
Много лет, как все пришли назад,
Кроме мёртвых, что в земле лежат.
Сколько их в то дальнее село,
Мальчиков безусых, не пришло?

Андрей Дементьев

Незадолго до нового 1944 года в деревню Балдаевку Редькинского сельского совета (деревня находится недалеко от села Сеньково Озёрского района) пришла очередная похоронка. Упала на лавку и заголосила Пелагея Кургузова, труженица местного колхоза, который носил не совсем обычное название – «Сдвиг».  На негнущихся ногах она  кое-как не дошла, а доковыляла до стены, на которой висели фотографии четырёх её сынов, и рухнула возле них на колени. Она не помнила, какую молитву шептали её губы, не помнила слова, которые произносила;  сквозь слёзную пелену на глазах она смотрела и смотрела на фото  своего второго сына, Гаврика – Гавриила Степановича, на которого почтальон – молоденькая девчонка, испугано жавшаяся возле двери – принесла страшную весть.

Картины из  жизни сына хаотично мелькали в сознании Пелагеи Васильевны. Вот она в тяжелом и трудном 1922 году купает годовалого Гаврика в деревянной шайке, с любовью изготовленной руками мужа. Вот Гаврик бежит домой после уроков в сельской школе, а в вечерние часы старается помочь матери в прополке их крохотного приусадебного огородика. Повзрослев, он уезжает учиться  в город, в школу №1, и проживает у родственников. Домой, в деревню, наведывался не часто, но всегда старался подсобить родителям по хозяйству. Перед самой войной окончил текстильный техникум.

Повзрослев, стал подумывать о женитьбе. И девушка симпатичная была у Гаврика на примете, училась вместе с ним  в одной группе.

23.11.1940 г. Г.С. Кургузов в верхнем ряду второй слева
(Все фотографии из семейного архива А.А. Кургузова)

Обстучав  от снега валенки на крылечке (он еще не знал о свалившемся горе), в дом вошёл супруг, Степан Васильевич. Увидев заплаканную жену с враз потемневшим лицом, всё ещё стоящую на коленях, он тяжело осел на лавку и побелевшими губами прошелестел: «Кто?»

Дело в том, что в действующей армии помимо Гавриила, которого призвали на фронт в марте 1942 года, находился и 18-летний Николай, участвующий в боях с октября 1943 года, о чём он  с гордостью сообщал в письме родителям.

– Кто, Полюшка? – еще раз переспросил Степан Васильевич. – На кого извещение?

– Нет больше нашего Гаврика, нашего  сыночка, – Пелагея Васильевна зарыдала навзрыд, забилась, упав головой  мужу на колени. – Нет нашей кровинушки. Что делается? За что нам это? Второго сына мы теряем с тобой, Стёпа, – запричитала вновь она.

Надо отметить, что в 1940 году скоропостижно умер их старший сын, Виктор. Ему было всего 28 лет. Комсомольский активист, он участвовал во всех молодёжных начинаниях и мероприятиях. Вёл сверстников своим примером в светлое будущее, о котором тогда задумывались и мечтали многие. Надорвался, простыл, заболел и «сгорел» Виктор за несколько недель. Медики не успели и не смогли оказать ему должной помощи.

Степан Кургузов, шестидесятилетний крепкий и основательный мужик, ещё до революции получивший финансовое образование в Москве и  возглавляющий отдел бухгалтерии на Редькинской текстильной фабрике, сидя на лавке, гладил жену ладонью по голове и, как мог, успокаивал.  А второй ладонью смахивал слёзы со своего лица. Не такой он представлял жизнь своих сыновей.  Правильно – это когда дети оплакивают своих родителей, провожая их в последний путь, но никак не наоборот, никак…

1903 год. Степан Васильевич Кургузов

А ещё через три или четыре дня та же молодая девочка-почтальон принесла Кургузовым письмо, долго плутавшее по свету. Письмо было от сына, на которого они накануне получили похоронку. Не вскрывая письма, мать гладила руками конверт, на котором почерком сына был выведен их адрес. Она так и сидела, поглаживая конверт, как бы передавая ему тепло своих рук, пока с работы  не возвратился муж. Он и вскрыл письмо (оно сохранилось и печатается автором с некоторыми сокращениями).

«Здравствуйте, папа, мама и Шурик!

Шлю вам красноармейский привет и наилучшие пожелания в вашей жизни. Спешу сообщить, что я пока жив, но нездоров. Сейчас нахожусь в прифронтовом госпитале, легкораненый.  (Легкораненых в прифронтовой госпиталь, как правило, не отправляли.  Их лечили в медсанбате – прим. автора). У меня болит нога. На левой ноге ниже колена много язв, вероятно, на почве простуды, но опасного ничего нет, просто потерял боеспособность.  (Гавриил явно успокаивает родителей, поэтому и не пишет полной правды о своем ранении. Известный прием солдат в письмах родителям – прим. автора.) …  Папа, я за войну прошёл всю Смоленскую и Калининскую (ныне Тверская) области. Жуткие картины представляют эти места: или степь, или есть участки, ободранные как липки. Видел города Вязьму, Ржев, Белый, Сычёвку, Спас-Деменск, Красный (правильно, видимо, Красный Холм), Демидов. Всё разбито и сожжено. Просто против воли наливаешься злобой к этим варварам, и голова не в состоянии вместить все эти картины. …Быстро пишите ответ по новому адресу: полевая почта 43812.

Г.С. Кургузов.     29 ноября 1943 года»

Что-то насторожило Степана Васильевича. Он поднес письмо поближе к свету и стал внимательно разглядывать. Затем позвал младшего сына, 16-летнего Шурку, попросил его поскорей достать «похоронку»,  сравнить дату смерти сына в официальном документе, пришедшем с фронта на казённой бумаге,  с датой написания письма, которое он держал в руках. И – вот радость! Письмо было написано сыном почти на две недели позже после объявленной даты его смерти.

– Мать, жив наш Гаврик! Жив, стервец Кургузовский! Ишь ты, язвы у него, так я и поверил! – восклицал обрадованный отец. – Мать, очнись! Ошибка, ошибка это! Жив наш с тобой сынок, ранен, в госпитале, но целёхонек! Собирай на стол, Полюшка, отметим воскрешение сына.

1937 год. Гавриил Кургузов

 

Теперь уже слёзы радости текли по лицу Пелагеи Васильевны. Она их  и не пыталась вытирать. Выставила на стол неброскую снедь, достала початую бутылку  довоенной водки, припасённую ею ещё с тех далёких мирных дней.

– Снаряд дважды не попадает в одну и ту же воронку, – рассуждал за столом  старый солдат Степан Васильевич, прошедший дорогами Первой мировой войны, – значит, не придёт и к нам в дом вторая похоронка.

Крепко запомнила слова мужа Пелагея Васильевна.

Писем от Гаврика больше не было, а на запрос мужа из госпиталя пришел вполне стандартный ответ.

«Ваш сын был на излечении и 16 февраля 1944 года по выздоровлению направлен в один из запасных полков нашей Армии, адреса которого я не знаю.  Командир воинской части полевая почта 43812 Варшавский»

Ответ из госпиталя: полевая почта 43912

В ноябре 1944 года призвали в армию четвертого сына Кургузовых, семнадцатилетнего Шурика (так его называли в семье, а по документам – Александра Степановича Кургузова). Ему не пришлось принимать участия в боевых действиях, так как совершеннолетие наступало лишь в конце августа 45-го года, но он отдал армии почти семь лет. Демобилизовали его только осенью 1951 года.

Вернулся из армии целым и невредимым третий сын Кургузовых – Николай. Он освобождал Севастополь, штурмовал Зееловские высоты близ логова фашизма, брал Берлин.

Через два года после окончания войны скоропостижно скончался Степан Васильевич, до самой смерти так  ничего  и не узнавший  о пропавшем сыне, Гаврике. А мать ждала и надеялась. Николай окончил техникум в городе Ступино, выстроил с женой Марией там же дом и забрал мать к себе. Уезжая из Балдаевки после продажи дома, Пелагея Васильевна наказала соседям передать новый адрес места её жительства сыну Гаврику, который обязательно должен вернуться с войны. Она не верила, что он погиб, так две похоронки не приходят в дом. Она надеялась, что сын затерялся где-то на бескрайних  просторах войны и вот-вот возвратится, постучится  в дом к соседям. С каждой оказией она интересовалась, нет ли весточек о Гаврииле.

Её младший сын, Александр Степанович, проживал в Озёрах и в летнее время, когда открывалась навигация и шустренький пассажирский катерок курсировал по Оке, частенько навещал мать и семью брата. В зимнее время добираться до Ступино в те годы было значительно сложнее.

1964 год. Пелагея Васильевна и её сын Александр Степанович

Прошло уже более 15 лет, как отгремели победные залпы праздничного майского салюта. Пелагея Васильевна по своему обыкновению не могла сидеть на одном месте, помогала невестке по хозяйству, присматривала за внуками, пока они были маленькими. И в тот жаркий июньский день она пристроилась с веретеном сучить пряжу, собираясь связать внукам носочки и варежки к зиме. Вдруг дверь широко распахнулась, и вошёл высокий, статный мужчина с заметной сединой в тёмных волосах.

– Мама, здравствуй! – обратился он к Пелагее Васильевне. Веретено выпало из рук матери, клубок пряжи покатился по полу.

– Гаврик, сынок! Наконец-то! Наконец-то я дождалась тебя, – и, видя, что вошедший остановился как вкопанный, продолжила. – Проходи в дом, что застыл в дверях?

– Мама, мама! Я не Гаврик, я твой младший сын Саша. Твой Шурик, – опешил в дверях Александр Степанович и добавил со слезами на глазах. – Вестей о Гаврике нет. И, наверное, уже не будет.

И вновь мать рыдала, не сдерживая слёз. Обозналась? Случается, но она так надеялась дождаться сына с войны. Сердце не успокаивалось ни на один день. Видимо, прав был её покойный муж: две «похоронки» не должны приходить в дом на одного и того же сына.

Вторая «похоронка» в дом так и не пришла. Но не пришёл с войны и красноармеец  Гавриил Степанович Кургузов.

Пелагея Васильевна скончалась в 1969 году. Ей было 80 лет.

 

Р.S. Эту семейную историю мне поведал внук Пелагеи Васильевны – Кургузов Александр Александрович, Почётный гражданин городского округа Озёры. Но мне всегда казалось, что

…Нет в России семьи такой,
Где б не памятен был свой герой.
И глаза молодых солдат
С фотографий увядших глядят.
Этот взгляд, словно высший суд
Для ребят, что сейчас растут.
И мальчишкам нельзя
Ни солгать, ни обмануть,
Ни с пути свернуть.

(Евгений Агронович)

В каждую  семью нашей страны зашла война, оставив ужас и горе, пепелище, слёзы  по умершим и убитым, пленённым и пропавшим без вести. Разбив надежды, мечты, семьи и любимых, разлучив родителей с детьми, братьев с сёстрами, оставив тысячи и тысячи сирот. Оставив нам порою довольно горькие воспоминания.

Редактор: Л.В. Новикова

Юрий Харитонов

Ноябрь 2019 г.

Метки:

Поделитесь в соцсетях:

Автор - Харитонов Юрий

Родился в г. Озёры. Ветеран МВД. Автор книги о развитии спорта в Озёрском районе, соавтор книги "Наш маленький город в Великой войне".

У этой статьи 4 комментариев

  1. Свой
    Свой Ответить

    Большое спасибо. Очень трогательный рассказ. На сайте Память Народа есть анкета 1946 года, там указано, что он был минометчиком.

    Судя по расшифровке полевых почт 1943-45гг (http://www.soldat.ru/pp_v_ch.html) 43812 — это ППГ (госпиталь) под номером 3478

    Расшифровка госпиталей здесь http://www.soldat.ru/hospital.html. С 15.01.1944 этот госпиталь легкораненых находился у д. Арлея (Орлея) БССР, Витебская область

    Дальше пока не знаю, как искать. Возможно, стоит оставить запрос на форуме поисковых движений, например, здесь — http://www.soldat.ru/forum/viewforum.php?f=2&sid=61c8d43a45dda536988c89a7a444cf1b

  2. Александр Кургузов Ответить

    Большое СПАСИБО. Я тоже хорошо знаю эту семейную историю о моей прабабушке Пелагее и ее сыновьях. Очень горжусь ими всеми. Еще раз ограмное спасибо. Низкий поклон.

  3. Елена Ответить

    Благодарю за проникновенный рассказ. Прослезилась.

Добавить комментарий для лариса Отменить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *