Лебединая песня Григоровича

Всем своим повествованием писатель подводит нас к простой мысли, что жизнь в деревне луч­ше, чем в городе.

Лебединая песня Григоровича

«Голос его напоминает приятный звон серебряного колокола… Все, что говорится о песне умирающего лебедя, вовсе не выдумки, так как последние вздохи смертельно раненного лебедя вырываются у него в виде песни… Сказание о лебединой песне оказывается очень правдоподобным. Оно, очевидно, основано на действительности, но поэзия и сказки облекли ее в иную форму. Настоящим певцом умирающего лебедя назвать нельзя, но его последний вздох столь же мелодичен, как и всякий другой, издаваемый им» (А.Э. Брем, Жизнь животных, т. VI, СПБ. 1894, с. 650-651).

Как правильно понимать образное выражение «лебединая песня»? Если внимательно проанализировать толковые хрестоматийные книги про крылатые слова и выражения, то можно найти классическую формулировку объяснения «лебединая песня» — выражение это употребляется в значении: последнее проявление таланта.

Следуя классической определенности, по праву лебединой песней Д.В. Григоровича можно назвать произведение «Город и деревня», написанное им в последние годы жизни и опубликованное в двенадцатом (тоже последнем) томе полного собрания сочинений. В этом томе «Город и деревня» является единственным произведением, названным автором повестью, все остальное — очерки, рассказы и литературные воспоминания.

Итак, вполне доказательно признавая «Город и деревню» Григоровича его лебединой песней, мы все же расскажем о ней чуть позже. А сейчас мы еще раз просим читателя обратить внимание на последние строки приведенного выше эпиграфа:

«… его последний вздох (умирающего лебедя) столь же мелодичен, как и всякий другой, издаваемый им».

То есть, в принципе, назвать лебединой песней можно любое произведение автора независимо от сроков исполнения и учитывая лишь тот критерий, как хорошее исполнение, песня от души.

Именно таким произведением, на наш взгляд, и является рассказ «Смедовская долина», название которого на слуху у всех наших земляков-патриотов, но, увы, за самым малым исключением не прочитавших это произведение от начала до конца. Причины, этого «невежества» можно посчитать объективными, поскольку в советское время сей рассказ не переиздавался полностью, а лишь цитировался выгодными кусками. Объясняется это также просто, в конце рассказа дед Савелий изрекает: «Все ведь фабричная жизнь виновата». Понятно, что такая концовка никак не вписывалась в параллель с агитацией и привлечением молодежи на наши текстильные производства.

Всю прелесть Смедовской долины мы слышим в чарующем исполнении Дмитрия Васильевича. Автор прямо-таки оживляет и поэтизирует нашу Смедовку: «Смедва, по мере приближения своего к Оке… становится уже и врезывается постепенно глубже и глубже в свои берега. Как бы сознавая скорую кончину свою и сожалея о ней, она изгибается на всевозможные лады, изламывается под самыми острыми углами, стараясь пробежать по возможности большее пространство и налюбоваться вдосталь на живописные холмы, которые смотрятся в ее светлые воды. И в самом деле, побывав раз между этими веселыми, улыбающимися холмами, чувствуешь к ним непреодолимое влечение. Скаты долины, то крутые и покрытые яркою листвою орешника, из которого выбегают кое-где кудрявые, темно-зеленые дубки, то выступающие длинными глинистыми языками, усыпанными камнями и перерезанными овражками; то появляющиеся выемками в роде амфитеатра, и плотно затканные мелким голубоватым кустарником, — следуют на всем протяжении своем… линии, которую описывает речка».

Далее мы видим, слышим, наблюдаем вместе с Григоровичем косматую бахрому лозняка, серебряное журчание ручьев, сочную зелень лугов, стремительный лет стрижей из кругленьких норок, которыми пробуравлены крутые берега Смедвы, плавные круги коршуна над долиной, вытянувшего неподвижно свои зубчатые крылья. Мы знаем, куда идет писатель.
Много прелестей и красот на просторах России великой. Но нет краше наших мест. Не верите нам? Поверьте Дмитрию Васильевичу, который признавал это более полутора веков назад:

«Природа средней полосы России редко представляет совокупление местности, которая бы в общей сложности могла называться великолепной панорамой; все ограничивается обыкновенно несколькими лощинами, обросшими лесом и оживленными ручьем или бесконечною гладью полей или лугов с разбросанными кое-где деревушками. Вся прелесть этих видов заключается несколько в деталях и тех мелких эпизодах, которые попадаются на каждом шагу, но и со всем тем редко группируются в одну гармоничную картину. Смедовская долина усеяна такими эпизодами».

В Смедовскую долину мы влюбились вместе с Григоровичем и еще раз процитируем его: «Аллея, как известно, выходила дальним концом на дорогу и речку. Отсюда, взяв влево, можно было пройти к мельнице и плотине, перекинутой с одного берега на другой… Овраг этот недаром считался любимым местом прогулки. Когда-то в дальнем его конце был родник и по дну бежал ручей; но от него остался теперь только плетняк, глубоко засевший в глину. Остальная часть, от самого дна, густо заросла орешником, мелким дубняком, кустами дикой малины; над ними подымались серые стволы старых осин с их трепетной листвой, и выделялась темная зелень таких же старых сосен».

Это красочное описание Смедовской долины взято нами уже не из одноименного произведения Дмитрия Васильевича. На сей раз мы привели строки из повести «Город и деревня», которую по праву относим ко второй и последней, лебединой песне Григоровича. Эта повесть по своему духу, сюжету и содержанию как нельзя более оправдывает данное нами определение, ибо это действительно крик души писателя, оторванного от любимого имения в Дулебине и заканчивающего свои годы в столичном Петербурге.
Сюжет повести строится на письмах двух сестер из деревни в город и обратно. И если в первом случае отправительница послания восхищается и радуется сельской идиллии, то сестрица ее, наоборот, в каждом ответе описывает погоню за чинами, важность для нее расположения начальства, выгодность занимаемой мужем должности.

Всем своим повествованием писатель подводит нас к простой мысли, что жизнь в деревне лучше, чем в городе. Прошло сто с лишним лет со времени написания «Города и деревни», но мы думаем, что актуальность темы не утеряна и в наши дни. Не поэтому ли мы даже из маленького города стремимся получить хотя бы мизерные шесть соток за городской чертой?
Несколько дней не дожил Д.В. Григорович до начала прошлого века, но его богатое литературное наследие нужно людям. А мы, маленькая горстка озерчан, на фоне человечества счастливы многократно, когда в произведениях нашего писателя узнаем свои родные места.

Текст из архива Пирязева.

Метки: архив Пирязева, Дмитрий Васильевич Григорович