Слава тебе, Господи!

Григорович был человеком глубоко верующим. Эту православную веру он сохранил до конца жизни своей.

Во время создания этой повести мы с тревогой следили за поездкой нашего товарища по литературному объединению М. Муромского в Петербург. У него были определенные задачи – найти могилу Григоровича, дом, где он жил с Достоевским, здание общества поощрения художеств, где он служил 20 лет, произвести кино и фото съемку этих объектов. Задание получалось очень сложным и трудным, учитывая, что поехал Максим в Питер впервые и в одиночку, время ограничивалось в сутки, координаты объектов были приблизительные.

Вот поэтому мы и волновались. Слава Богу, что волнения оказались напрасными. Посланец вернулся из северной столицы радостный и веселый с пачкой четких фотографий и кассетой отснятой кинопленки.
Спрашивали: «Как удалось найти могилу писателя?»
Максим отвечал: «Да она как-то сама нашлась…»

И это на огромном старинном кладбище, где тебе ни указателей, ни сопровождающих! Также «случайно» нашел Максим и скромный дом в Графском переулке, где жили юные Дмитрий и Федор, а потом он «случайно» поднял глаза и поразился надписью старинным шрифтом:
«Императорское общество поощрения художествъ».

Снимки получились четкие и контрастные, несмотря на свойственные «Северной Пальмире» туман и непогоду. В общем, мы пришли к выводу, что такая удача произошла по благословению Божьему. Мы делали богоугодные дела и Господь нам помогал.

Символичен сам памятник или надгробие над могилой Григоровича. Гранитный обелиск увенчанный массивным крестом. Со дня смерти и захоронения писателя прошло более 107 лет. Сколько вихрей и бурь революций, властей и безвластий, войн, блокады, тотальных бомбежек и артобстрелов выдержал славный Петербург-Петроград-Ленинград! А памятник Дмитрию Васильевичу сияет чистотой и величием и по сей день.

В этом также чувствуется промысел Божий.
Григорович был человеком глубоко верующим. Эту православную веру он сохранил до конца жизни своей. Не подвергал ее сомнениям, как например, Лев Толстой, не занимался новым богоискательством, как Максим Горький. С детства впитав в себя крестьянское, народное отношение к религии, к божественному началу, глубоко уважая обычаи и обряды веры, он все это отображал в своих произведениях, был нетерпим к ханжеству.

В своих «Воспоминаниях» Григорович с иронией, сарказмом и негодованием описывает свое посещение соседнего имения в Сенницах сановитого, но выживающего из ума престарелого графа Виельгорского. По его барскому велению собрано в воскресный день все женское население усадьбы. Бабы и девушки, разряженные по прихоти хозяина в сарафаны с лестниц и стремянок «работают» в липовой аллее. Обрывают цвет с деревьев и насыпают его горками на белые простыни. По мнению самодура – это важная статья дохода в барском имении. Когда Григорович пытался объяснить, что воскресенье – крестьянский праздник, когда каждый православный, отложив даже самые важные заботы, предпочитает посещать церковь, то писателя грубо оборвали и обвинили в «закостенелых предубеждениях». С грустью констатирует автор:
«Я узнал потом у управляющего, что из собранного липового цвета с трудом продан был фунт за полтинник в зарайскую аптеку; остальное свалено в сарай, где и сгнило».

Советская критика представляла Григоровича однобоко и в некоторой степени извращенно, как критикана крепостнического порядка в России. Однако, другое направление творчества, его гениальность в отображении духовного облика русского крестьянина, его одухотворенности, стремление к доброте, любовь к труду и природе как божественному началу, подвергались не только умолчанию, но и несправедливой критике.

Сейчас православный или просто интеллигентный, эрудированный читатель должен открыть для себя нового Григоровича. Найти в его произведениях созвучия в своей душе и помыслах. Его повесть «Пахарь» — это гимн крестьянскому труду. Жизнь старого пахаря Анисимовича прошла в праведном труде. Несмотря на многие тяготы и заботы он твердо верил, что «все это в руке божией». Самое таинственное для человека – это его смерть, прощание с жизнью, и здесь каждый ведет себя по-разному. Вероятно, умирать с улыбкой на устах это и есть одно из понятий счастливого конца. Автор описывает свое присутствие на смертном одре старого пахаря: «Мне стало казаться, что в этом трепетном мерцании, которое разливала свечка над изголовьем умирающего, стоит не страшный, угасающий образ – нет! Но ясно улыбающийся ангел, который ласково простирал вперед руки и тихо двигал белыми лучезарными крылами…».

В 19-м веке в русской литературе существовал, прочно забытый сейчас, жанр рождественского рассказа. Только два человека из русских писателей в этом жанре были признаны, как выражались тогда «королями», это Н.С..Лесков и наш Д.В Григорович. Показателен в этом отношении его рассказ «Прохожий». Здесь все соответствует канонам классического жанра: жутковатая история вначале и счастливый конец. В метельную ночь под Рождество, в так называемый, Васильев вечер бредет по заснеженному бездорожью одинокий продрогший путник. «Пустите во имя Христово», — просится он на ночлег в сельские дома, охваченные предпраздничной лихорадкой. В зажиточных домах он получает отказ и только в бедной хате у хозяйки Василисы и ее сына Алексея он находит приют. Умирая у них на руках, он завещает им свой клад – сбережения, на которые Алексей и его невеста Параша строят новый дом и справляют новоселье. Все писано так живо, с такими местными ориентирами, что в пору самим отправляться на поиски сокровищ:
«…Пошли …сына в село Аблезино… там за рощей…подле громового колодца… дупло…зарыта ку…кубышка, двадцать лет копил! …возьмите за добро ваше…».

Эмоционален также его рассказ «Рождественская ночь», в котором благородство нищенки с голодными детьми превозносится гораздо выше показного благородства сановника Араратова. Здесь как бы еще подчеркивается библейская истина о том, что «богачу попасть в царство небесное труднее, чем верблюду пролезть в игольное ушко».

Несомненно, заслуживают внимания и такие произведения Григоровича как «Не по хорошу мил, — по милу хорош», а также «Город и деревня». В этих произведениях проповедуется высокая христианская мораль и при их чтении на душе становится светло, тепло и радостно.

Особняком в творчестве Григоровича остается его небольшой рассказ «Светлое Христово Воскресение». Если предыдущие перечисленные произведения еще как-то случайно попадали в советские издания, то последнему произведению в этом отношении не посчастливилось, вероятно из-за названия. На самом деле там нет ничего, даже слегка ущемляющего советскую мораль. Просто это красивая душевная детская сказка, в которой для доброго человека в Пасхальное утро пригоршни тлеющих углей превращаются в золотые мотеты, а у недобрых людей те же угли прожигают полы одежды. Не зря и подзаголовок рассказу Григорович определил как «Народное поверье».

В читальном зале библиотеки имени Д.В. Григоровича есть подлинник дореволюционного издания этого произведения. Можно сделать и ксерокопию. Прочитайте это «народное поверье» — у вас душа возрадуется.

 

Текст из архива Пирязева.

Метки: ,

Поделитесь в соцсетях:

Автор - Елена Порошкова

Коренная озерчанка. В прошлом работала на ОКТ и в пресс-службе администрации района, была редактором газеты «Озёрская Панорама», вела официальный сайт администрации.

Оставить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *