Памяти фронтовика. Михаил Иванович Рогов

Настало время рассказать о наших мужчинах и подростках, которые, когда враг напал на их Родину, не молчали, не прятались, не удрали в другие страны оформлять себе статус беженца. Они стояли в очередях не за пособиями и гуманитарной помощью, а у военкоматов, чтобы записаться добровольцами на фронт и убивать напавших на их Родину врагов. А те, кому ещё не исполнилось восемнадцати лет, записывались в Истребительные батальоны, а потом тоже уходили на фронт. А их матери, жёны, невесты не прогуливались с лощёными кавалерами по мосту. Они лопатами рыли окопы по левому берегу Оки, от Кременьев до Белых Колодезей и до деревни Жиливо, чтоб их отцы, мужья и дети могли в этих окопах бить врага и не пустить его в Озёры.

Время, фронтовые раны, болезни, невзгоды, тяжёлые испытания, выпавшие на долю наших фронтовиков, неумолимо берут своё. Всё меньше ветеранов Великой Отечественной войны надевают 9 мая свои награды и празднуют День Великой Победы. Но память об ушедших в иной мир фронтовиках остаётся в сердцах их детей, внуков, близких людей, земляков. Да иначе и быть не может. Ведь это они, зачастую совсем молодые ребята, ушедшие прямо со школьной скамьи на фронт, защитили, отстояли нашу Родину и, не щадя здоровья и жизни, спасли от фашизма всю Европу. Низкий им за это поклон!  Об одном из таких героев – Михаиле Ивановиче Рогове и будет наш сегодняшний рассказ.

Михаил Иванович Рогов (5.01.1925 — 27.06.2012)

Михаил Иванович  родился в селе Комарёво Озёрского района, в крепкой трудолюбивой семье. Михаил был первым, старшим ребёнком, и уже с 7 лет приглядывал за младшими братьями и сёстрами, помогал родителям по хозяйству. А хозяйство было немаленькое. Две лошади, корова, поросёнок, овцы, куры, утки. Вот что он рассказывал о том далёком времени: « Детства тогда ни у кого не было. С малых лет у каждого ребёнка в семье были свои обязанности, свои дела: ворошить и сушить сено, пасти телят, овец, стеречь лошадей, собирать хворост, полоть грядки, таскать воду и т.д.).

Михаил закончил 4 класса Комарёвской начальной школы, что стояла неподалёку от пруда и святого источника. В 1937 году в Комарёве началась коллективизация. Крепкий кирпичный дом, две лошади и другая живность показались коммунарам непозволительной роскошью. Глава семьи – Иван Васильевич, был занесён в списки людей, подлежащих раскулачиванию и ссылке. Его даже в коломенскую тюрьму ненадолго посадили, но потом отпустили среди ночи внезапно,  и ещё сразу несколько человек. Иван Васильевич ночью, пешком пришёл лесными дорогами в Комарёво. Поезду и Коломенскому тракту не доверял, боялся, что передумают и опять в дороге арестуют.

Из тюрьмы-то его выпустили, но житья ему и его семье в Комарёве и в колхозе не стало. Даже траву для скотины детям под кустами у реки рвать не разрешали. Траву из детских корзинок демонстративно выбрасывали в реку, в озеро Прорву.

Как-то ночью к Ивану Васильевичу пришёл друг-милиционер. Сидели, пили водку, разговаривали. Друг сказал: «Иван Васильевич! Скоро по всей округе пойдёт компания раскулачивания. Нам приказ уже пришёл, порядок обеспечить.Ты – в списках на раскулачивание и на отправку в Сибирь. Подумай о семье своей, пропадёте ведь все. Выход тебе один — быстро уезжай из Комарёва, может и успеешь ещё!»

Спасая себя и семью, Иван Васильевич решил переехать жить в Болотово. Болотово тогда считалось фабричным посёлком, там не раскулачивали. Умные люди посоветовали отцу Михаила сразу же устроиться работать на Озёрскую фабрику и стать «пролетарием», что тот и сделал. На всю жизнь запомнил Михаил, как со слезами на глазах ехали они из родного Комарёва по луговой дороге (краем леса в Подлужьях) в Болотово. Но ещё долго скучал он, двенадцатилетний мальчик, по родному Комарёву и при случае бегал туда играть с друзьями и купаться в озере Прорва. А ещё он очень любил бывать в лесу, собирать ягоды, грибы, косить траву для скотины на полянах.

Окончив школу-семилетку (школа № 9), Михаил поступил в Коломенское ремесленное училище, выучился на токаря, пошёл работать на Коломенский завод. Хорошо помнит, как объявили о начале войны. Он, как обычно, утром  22 июня шёл к восьми часам на работу на завод (завод тогда работал в три смены, по скользящему графику) а из заводских ворот выезжал бронепоезд с пушками и пулемётами. На заводе, в цеху уже ему шёпотом сказали, что началась война с немцами.

Сразу же началась и мобилизация, его отца, Ивана Васильевича, призвали на фронт. Михаил вернулся из Коломны в Болотово, чтобы поддержать большую семью, ведь он теперь стал самым старшим в семье мужчиной, а хозяйство требовало ухода, мужской руки.

Шестнадцати летним подростком рыл водоотводные каналы вместе с женщинами на болотах Малые Торфа. Возил на лошади дрова и торфяной брикет с лесных болот в Озёрские котельные. В конце 1941 г его приписали к Озёрскому истребительному батальону. Продолжая работать возчиком, он вместе с другими молодыми ребятами обучался военному делу. Учился владеть оружием, стрелять (в Немёрзлом овраге, в окрестностях деревни Марково было стрельбище), метать гранату и т.д. После короткой подготовки он раз или два в неделю вместо работы или после работы выходил на патрулирование. А с 23 февраля 1943 г. был зачислен в истребительный батальон на постоянной основе и находился на казарменном положении.

Как боец батальона, он был поставлен на довольствие. А довольствие это было очень скудным. Кормили впроголодь. Тогда и весь фабричный наш город голодал, как и подавляющее большинство подмосковных городов. Все продукты шли на фронт, выгребали всё подчистую (суровые реалии войны), а сами питались по остаточному принципу. Поэтому мудрое батальонное начальство старалось направить наряды бойцов на  патрулирование в те населённые пункты района, где они жили. И это было разумно сразу по нескольким причинам. Местность родную (овраги, леса, дороги, речки, родники, глухие места, где могли укрыться дезертиры) хорошо знали. Людей, односельчан, знали и сразу замечали чужих. Местные жители со своими были более откровенны и сообщали о появлении дезертиров, посторонних, подозрительных. А ещё в своей деревне всегда покормят и с собой ещё хоть картошки, да дадут. Когда возвращались из патруля (из объезда, как тогда говорили), то клали в общий котёл всё, чем удалось разжиться. И в редкие увольнения отпускали (в основном деревенских) с условием: «Поесть чего-нибудь принеси!». И это вовсе не было никаким вымогательством, есть в отряде реально было нечего, а службу нести надо!

Патрулировали по трое. По городу был пеший патруль, а по дальним деревням и для контроля (объезда) дорог – конный. Вооружены были сначала нашими винтовками – трёхлинейками, а с начала 1942 года наши винтовки сдали (на фронт они поехали) а взамен получили трофейные немецкие и патроны к ним. (Михаил Иванович стрелял хорошо и до конца дней говорил, что наша трёхлинейка стреляет лучше, проще в обращении и надёжнее). К винтовке давался штык в ножнах и три гранаты. Вот так был вооружён патруль. Ещё в отряде было несколько пулемётов. Один был установлен на крыше старого дворца культуры. На крышу был проведён телефон и там круглосуточно несли дежурство часовые батальона, внимательно осматривая в бинокль окрестности и наблюдая за небом. (Говорили, что пулемёт этот стрелял единственный раз, когда немецкий самолёт бомбил фабрику. Стрелок в самолёт не попал, так как не был обучен по ним стрелять, но всё же понервничать лётчика, видимо, заставил. Может это и спасло фабрику. Немец под пулемётным огнём не смог как положено выйти на прицельное бомбометание и сбросил бомбы абы как).

Ещё один пулемёт был на Озёрском берегу Оки у Клишинского моста. Там, в наскоро построенном из досок домике, был склад боеприпасов (в основном трофейных) для обороны и подрыва моста в случае попытки его захватить. И в этом же домике была комнатка для бойцов караула, охраняющих мост. Часовые тайком (с молчаливого согласия начальства) приобретали у Клишинских мужиков продукты (хлеб, молоко, картошку) в обмен на немецкие гранаты с длинной ручкой. Гранаты эти потом списывались, как учебные, а мужики глушили ими рыбу. Бойцы тоже глушили гранатами рыбу в затоне, куда в весенний ледоход заводили мост. Это был настоящий праздник для всего батальона, наедались досыта. Но такое бывало редко, по крайней необходимости, т.к. начальство боялось огласки.

Одно время Михаил был командирован охранять каширский мост и помогать офицерам НКВД проверять документы у подозрительных мужчин призывного возраста, идущих по мосту. Дезертиры, переодетые в гражданскую одежду, шли с правого (каширского) берега на наш (озёрский). Зачастую они были без документов или с поддельными (ворованными) документами.  Пробирались часто в тыл по двое-трое человек. Обычно, они пускали одного своего товарища по мосту, а сами, спрятавшись, наблюдали: пройдёт он мост или его задержат. На этот случай у военных и бойцов истребительного батальона  была придумана целая хитрая система условных сигналов. Если офицеру предъявленные документы не нравились или человек казался подозрительным, то он, допустим, снимал фуражку и чесал себе затылок или сморкался в белый платок (сигналы постоянно менялись). Подозрительного человека спокойно пропускали, он радостно шёл на озёрский берег, а в кустах, в месте, не видном с каширского берега, его поджидали военный и двое бойцов истребительного батальона, которые задерживали дезертира и временно сажали под арест в караульном  помещении. (Потом его передавали в НКВД).

Остальные дезертиры, думая, что их приятель беспрепятственно переправился по мосту на другой берег, тоже шли на мост, и их ждала та же участь.

А жили военные, охранявшие мост и бойцы истребительного батальона в Белопесоцком монастыре. Монастырь тогда охранялся и был укреплён. В стенах были пробиты бойницы и оборудованы пулемётные гнёзда. На колокольне тоже был пулемёт.

О том времени Михаил Иванович всегда вспоминал с гордостью. Мужчин всех тогда позабирали на фронт, и, в общем-то, подростки, пацаны обеспечивали порядок в городе и районе. Ловили по лесам вооружённых дезертиров, объезжали на лошадях и с винтовками отдалённые деревни. Пресекали случаи мародёрства, грабежей, воровства. Охраняли Клишинский мост, фабрики, почту. По ночам проверяли пропуска. Задачи свои выполняли: в городе и в районе были порядок и безопасность!

5 января 1943 года ему исполнилось 18 лет, а 24 мая 1943 года его направили учиться на танкиста  в школу  в окрестностях Загорска (Ныне Сергиев Посад). С октября 1943 года Михаил Иванович на фронте. Воевал сначала на самоходной артиллерийской установке (САУ), затем наводчиком башенного орудия на тяжёлом танке ИС-1, а в конце войны на ИС-2. В составе штурмового взвода танкового прорыва взламывал оборону противника, подавляя огнём крупнокалиберной пушки огневые и противотанковые точки немцев, поддерживая атаку более скоростных и манёвренных танков Т-34. Иногда, будучи уже в Германии, продвигались так быстро, что отрывались от основной линии наступающего фронта и внезапно врывались в немецкие города, сея ужас и панику. Рассказывал, что трамваи так резво убегали от танков, что разогнавшись на поворотах, сходили с рельс и, высекая колёсами искры из брусчатки, драпали уже без всяких рельс и без электричества, по инерции. (Погонять трамвай для паники у танкистов считалось особым шиком).

М.И. Рогов в центре.

А однажды ворвались в город и получили приказ занять железнодорожный вокзал. Всё происходило так быстро, что немцы не успели даже понять, что город уже захвачен. Выехали на перрон, а тут, как ни в чём не бывало, по расписанию подходит поезд, встречающие на перроне стоят. Командир танка даёт наводчику Михаилу команду: «Цель – паровоз, огонь!» Михаил мгновенно стреляет, и паровоз слетает с рельс и заваливается на бок, пар от него валит. Немцы  выпрыгивают из вагонов и разбегаются, кто куда. Паника. При штурме городов очень важна паника среди обороняющихся. Она вносит смятение, деморализует. Война!

Михаил в составе танкового экипажа утюжил гусеницами хвалёные европейские дороги, громя колонны немецкой техники. Участвовал в штурме городов-крепостей Данцига и Кёнигсберга. В общем, делал много чего, что нужно тогда было делать солдату для Победы, о чём рассказывать никогда не любил. Войну закончил в Германии. Даже с союзниками встречался, выпивал. Рассказывал, что ребята они весёлые, дружелюбные, хорошие, пьют хорошо, но вот воевать – не очень. «Риску в них нет!»

Награждён Орденом Отечественной войны, двумя медалями «За отвагу», медалями «За взятие Кёнигсберга», «За Победу над фашистской Германией» и всеми памятными послевоенными медалями.

Немцы тоже воевать умели. Его танк дважды подбивали. Михаил Иванович был ранен, контужен. С войны вернулся инвалидом первой группы в 20 с небольшим лет. Рук не опустил. Устроился на работу, подлатал дом, женился, вырастил детей, внуков.

Михаил Иванович после первомайской демонстрации. Ребёнок с надувным шариком — это я.

Несмотря на инвалидность и почтенные годы, он до последнего дня  был подвижный, активный, ершистый, серьёзный. На ночь все замки на сараях подёргает, все двери проверит, газ, свет, воду – всё проконтролирует. Иной раз и подзатыльника несмышленым (по его мнению) детям даст.

День Победы для Михаила Ивановича всегда был самым большим праздником и днём скорби одновременно. В этот день он надевал пиджак со своими наградами, садился за стол,  выпивал стаканчик-другой водочки, вспоминал войну, фронтовых друзей, страну, сломавшую хребет фашистской армии и всем её пособникам. Жизнь свою вспоминал.

С женой Зинаидой Михайловной. День Победы 9.05.2005 года. Болотово.

Никогда ни на что не жаловался. Пользовался у детей и внуков, у жителей Болотова и Комарёва большим уважением. Удивлялся обилию орденов у нынешних, нигде не воевавших, столичных, «паркетных» военных. Возмущался показухой и фальшью, которыми в последние годы был окружён святой День Победы. Никогда не маршировал в колоннах  мимо трибун чиновников. Не любил красочных митингов, пышных торжеств и умных правильных речей у памятников, где чиновники хвалили самих себя, говорили, как они хорошо заботятся о фронтовиках, а на другой день напрочь зачастую о них забывали.

Но, с другой стороны, понимал людей, потерявших своих близких на полях сражений, идущих с их фотографиями по улицам города и несущих цветы к памятникам павшим воинам. Ведь куда-то эти люди должны идти, чтоб почтить память своих родственников и всех, погибших на той страшной войне земляков, могилы и места захоронения которых зачастую неизвестны.

Годы, фронтовые раны, болезни взяли своё. Вот уже почти шесть лет (27.06.2012г), как Михаила Ивановича похоронили на кладбище в родном Комарёве, неподалёку от неизвестного лётчика, чей самолёт упал в 1942 г. около Александровки. Но добрая память о нём осталась в сердцах его детей, внуков, односельчан. В День Победы на его могиле много цветов. Родственники и люди, знавшие Михаила Ивановича, приходят отдать дань памяти подвигу скромного фронтовика.

Низкий поклон тебе, папа!

P.S. Отдельная благодарность Ивану Юрьевичу Харитонову, оказавшему абсолютно бесплатно большую юридическую помощь пожилому ветерану-танкисту в житейских делах, и помогшему достойно проводить Михаила Ивановича в последний путь.

Ваня! Я об этом помню!

Сергей Рогов                                                                                                      4.05.2018 г.

Метки: , ,

Поделитесь в соцсетях:

Автор - Сергей Рогов

Коренной озерчанин, Почётный гражданин Озёрского района, краевед, турист, экскурсовод.

У этой статьи 5 комментариев

  1. Харитонов Юрий Ответить

    Красивый рассказ только об одном из наших жителей, а их из Озёрского района ушло на войну около десяти тысяч человек (данные Н.С. Пирязева и В.Абрамова). И никогда не вернулись домой 3747 воинов. Низкий поклон им всем: и тем кто выжил, и тем кто пожертвовал самым дорогим — жизнью, за то, что бы мы жили в свободной стране и по утрам говорили другу другу «привет» или «здравствуй», а не » guten Morgen». Спасибо тебе Михалыч, за тёплые слова о моём сыне. У него два деда тоже воевали, а прадед защищал Россию ещё в Первую мировую войну. Думаю, по другому поступить он просто не мог.

  2. Лариса Жаркова(Харитонова) Ответить

    Прекрасный рассказ!А мои дедушки, не очень любили вспоминать о войне!Только бабушка иногда говорила:»Вот Коля брился, и опять вышел осколочек!»
    А дороги там правда хорошие!Муж служил в районе Калининграда в зенитных войсках рассказывал, когда проходили ученья,если техника пересекала дорогу,то всегда клали доски!А Иван,просто правильно воспитан!И он всегда помнит о своих дедах!

  3. ходатай
    ходатай Ответить

    Рассказ танкиста

    Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку,
    И только не могу себе простить:
    Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,
    А как зовут, забыл его спросить.

    Лет десяти-двенадцати. Бедовый,
    Из тех, что главарями у детей,
    Из тех, что в городишках прифронтовых
    Встречают нас как дорогих гостей.

    Машину обступают на стоянках,
    Таскать им воду вёдрами — не труд,
    Приносят мыло с полотенцем к танку
    И сливы недозрелые суют…

    Шёл бой за улицу. Огонь врага был страшен,
    Мы прорывались к площади вперёд.
    А он гвоздит — не выглянуть из башен, —
    И чёрт его поймёт, откуда бьёт.

    Тут угадай-ка, за каким домишкой
    Он примостился, — столько всяких дыр,
    И вдруг к машине подбежал парнишка:
    — Товарищ командир, товарищ командир!

    Я знаю, где их пушка. Я разведал…
    Я подползал, они вон там, в саду…
    — Да где же, где?.. — А дайте я поеду
    На танке с вами. Прямо приведу.

    Что ж, бой не ждёт. — Влезай сюда, дружище! —
    И вот мы катим к месту вчетвером.
    Стоит парнишка — мины, пули свищут,
    И только рубашонка пузырём.

    Подъехали. — Вот здесь. — И с разворота
    Заходим в тыл и полный газ даём.
    И эту пушку, заодно с расчётом,
    Мы вмяли в рыхлый, жирный чернозём.

    Я вытер пот. Душила гарь и копоть:
    От дома к дому шёл большой пожар.
    И, помню, я сказал: — Спасибо, хлопец! —
    И руку, как товарищу, пожал…

    Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку,
    И только не могу себе простить:
    Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,
    Но как зовут, забыл его спросить.
    (А.Т. Твардовский)

Оставить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *