Снежный февраль 2022 г
Давненько не было таких хороших, снежных, настоящих зим. Мы (и, похоже, коммунальные службы) уже от…
В г. Ижевске его знают многие и глубоко уважают как героя Великой Отечественной войны, преподавателя специальных дисциплин военной кафедры Ижевского механического института, преподавателя учебного комбината автоуправления г. Ижевска, члена Совета ветеранов войны и труда.
О нем писали в своих заметках «Я – русский солдат» Васильев Л.П., «Офицер Армии Людова» Мельниченко Д.В. — сотрудники ИжГТУ имени М.Т. Калашникова. Его биография неразрывно связана и с городом Озеры, где он в 1943 — 1944 гг. был одним из офицеров Озерского учебного полка резерва офицерского состава артиллерии (43 УПРОСА). Герой этого рассказа полковник в отставке Афанасьев Евгений Маркович вспоминает:
Шёл четвёртый год Великой Отечественной войны и четвёртый год моей службы в рядах Красной армии. И хотя, как все парни моего поколения, я стремился на передовую, судьбе было угодно держать меня в резерве, кидая по тыловым частям от Москвы до Бухары. В конце октября 1944 года мне, тогда лейтенанту 43-го учебного полка резерва офицерского состава артиллерии (43 УПРОСА), приказано было прибыть в штаб 1-го Белорусского фронта в город Люблин. Здесь группе, включающей 16 советских офицеров, было объявлено, что приказом командования мы командируемся в Польшу для оказания помощи в формировании 2-й Армии Войска Польского. Нашей группе офицеров-артиллеристов предстояло формировать 8-й отдельный разведывательный артиллерийский дивизион (ОРАД). Штаб 2-й Армии Войска Польского располагался в селе Конколевница. Принял нас командующий артиллерией армии генерал-майор Пырский (тоже советский офицер). Всех прибывших распределили по штатным должностям, определили место дислокации будущего дивизиона, куда мы и направились для поиска места проживания. Село Липняки представляло собой одну улицу длиною не менее километра. Вот на этой улице в частных домах и разместился кое-как командный состав дивизиона (по два-три человека). Мы приступили к выполнению задания командования. Почти на всех командных должностях в дивизионе были советские офицеры. Лишь позже, уже на стадии формирования, прибыли три поляка. Из сержантского состава среди командированных был водитель-механик Иванов и две медсестры. Вот в таком составе в ноябре 1944 года мы приступили к формированию 8-го ОРАД 2-й армии Войска Польского. Начали с получения техники (прежде всего, автомобилей), вооружения, обмундирования. Готовились к приёму личного состава: казармы, пищеблок, учебные классы. Не было ничего, всё надо было находить, привозить, складировать. Вот и мотались теперь вместе с сержантом Ивановым на двух студебеккерах по складам и различным ВЧ, добывая и выбивая всё необходимое. Приходилось заниматься и бытовыми вопросами: капитан Грабицкий, 50-летний интеллигент, очень приятный в обращении человек, оказался совершенно беспомощным во всём, что относилось к его должностным обязанностям. Новобранцы — парни из недавно освобождённых от немцев земель восточной Польши и Литвы, прибывали оборванными и завшивленными. Необходимо было их помыть хотя бы. По моей инициативе конфисковали у одного зажиточного крестьянина кирпичный свинарник, почистили, установили печь, сделанную из бочки, сколотили полки, веников наломали, получилась настоящая русская баня. Помыли и обмундировали личный состав, решили вопросы жилья и питания, получили личное оружие. К декабрю формирование дивизиона практически завершилось. Главным была, конечно, не техника и не вопросы быта. Личный состав надо было обучить теории и практике инструментальной разведки. И сделать это надо было в кратчайшие сроки: ни у кого уже не оставалось сомнений в том, что война приближалась к концу. Но как учить? Никто из командированных советских офицеров не владел польским, новобранцы же не знали русского, на котором были все наставления, описания и инструкции. Конечно, мы готовы были к этому: с первых же дней, как только поселились в селе Липняки, весь офицерский состав стал усиленно осваивать польский язык. Учил нас старый учитель, у которого я квартировал. Когда-то он продолжительное время жил в Минске и на русском говорил довольно прилично. Учил он нас по текстам старых польских газет, но учил довольно успешно, потому что через месяц мы уже могли объясняться с местным населением. Помогало и то, что почти в каждой учебной группе обязательно находился поляк, хоть немного понимающий русский. Эти солдаты сразу же становились помощниками офицера при изучении наставлений и инструкций. К концу декабря 1944-го стало ясно, что мы преодолели и эту трудность: языкового барьера между учениками и учителями более не существовало. Как видно, в этом убедилось и командование 2-й Армии, представители которого побывали в дивизионе по случаю католического Рождества. Нас тепло поздравили с праздником и пожелали успехов в боевой работе. К тому времени личный состав уже принял присягу. Пришлось и нам (по приказу советского командования) присягать правительству новой Польской Народной республики. После чего все советские офицеры оделись в польское обмундирование и получили воинские звания польской армии. Я стал поручиком. Лишь ближе к весне 1945-го 2-я Армия Войска Польского, а вместе с ней и наш 8-й ОРАД в полной мере подключились к завершающим операциям по уничтожению фашистского зверя в его логове. В составе 1-го Белорусского фронта дивизион участвовал в Берлинской операции, затем в составе 1-го Украинского фронта — в Пражской операции. Здесь, в предместьях Праги, 11 мая 1945 года для нас и закончилась Великая Отечественная война. Сразу после окончания войны мы засобирались было домой, но оказалось, что наша командировка на этом не закончилась. Отправке домой подлежали лишь офицеры, уходящие в запас. Остальные, по приказу советского командования, оставались польскими офицерами Армии Людова и подчинялись командованию польской армии. Мне разрешили съездить в Москву, откуда я вернулся уже с молодой женой. Служба в польской армии шла своим чередом, менялись должности, а вместе с этим и места проживания семьи. Особенно спокойным был период преподавания в артиллерийском училище, которое находилось в городке Бартошице: неплохо устроились с жильём (Анна родила уже к тому времени первого сына), я был в звании капитана и службой был вполне доволен. Дважды меня вызывали в Посольство, предлагали принять польское гражданство, обещали даже работу в посольстве, но оба раза я категорически отказывался. Надежда на скорое возвращение на родину не покидала. В начале 50-х меня вызвали в Варшаву в штаб армии, где я получил новое назначение — командиром отдельного разведывательного артиллерийского дивизиона, который мне предстояло сформировать вновь, начиная с нуля. Очевидно, командование учло мой опыт, приобретённый в 1944 году при формировании 8-го ОРАД. Снова переезд (в город Люблин), снова жилищная проблема и все заботы, сопутствующие формированию нового воинского подразделения. Для размещения дивизиона мне передали разрушенное здание бывшего спиртзавода, которое предстояло переоборудовать в казарму и служебные помещения. Начали прибывать кадры и техника, и я с головой ушёл в работу. Задание командования польской армии было выполнено и я, теперь уже в звании майора, остался командовать ОРАД при 9-м Армейском корпусе. Но шёл 1953 год. Умер Сталин. Новое руководство решило вернуть в Союз командированных 9 лет назад советских офицеров. Дождались! Я отправил семью и вещи в Москву к родителям жены и стал ждать приказа о сдаче дивизиона (лучшего в армии, как запишут потом в приказе). Прошедшие боевые стрельбы показали отличную подготовку моего дивизиона, и не удивительно, что польское командование, высоко оценив мои заслуги, подготовило мне прекрасную характеристику с рекомендацией направить меня в Академию. И вот, надо же было случиться: перед самым моим убытием проходил в полку строевой смотр и командир полка (я ему формально не подчинялся) дал команду на разукомплектование моих машин НЗ, чтобы доукомплектовать свои неисправные машины. Считая его действия противоправными, я не допустил к своим машинам его исполнителей. По результатам смотра полк получил неудовлетворительную оценку. Командир был взбешен и наложил на меня, как старший по званию, домашний арест на 15 суток. После моего объяснения командиру корпуса арест был снят.С тем я и убыл 15 октября 1953 года в Москву в распоряжение Главного управления Отдела кадров ВС СССР. Однако, в Академию я уже опоздал, а майорской должности во всей Советской армии для меня так и не нашлось. Три месяца спустя, чтобы кормить семью и где-то жить, я вынужден был согласиться на должность начальника артиллерийских мастерских полка (должность старшего лейтенанта) в местечке близ города Киров. Но это уже другая история.
Послесловие от Васильева Л.П: Мы сидим в старенькой двухкомнатной «хрущёвке» полковника после прочтения отредактированной рукописи воспоминаний. Говорю ему: «Евгений Маркович, боюсь, что современный молодой человек не поймёт, Вас. Как Вы могли отказаться от польского гражданства, а тем более, от предлагаемой Вам работы в Посольстве?! Ведь, признайтесь, вернувшись в Россию, Вы так и не достигли того уровня жизни, который был у Вас в Польской Народной республике. Там за 9 лет Вы прошли путь от поручика до майора, а дома 13 лет ждали присвоения очередного звания подполковник, так и не дождавшись должности, соответствующей этому званию. Так что же подвигло Вас на отказ от того заманчивого предложения?»
«Да. Всё так, как Вы говорите. А почему отказался? Наверное, мы просто были тогда другие. Я считал, что, дав однажды клятву, — служить советскому народу, не имею права её нарушить. Конечно, я присягал и Польскому государству, но делал это по приказу правительства СССР. Ну и второе: в России оставались все наши корни, наши родные и друзья, всё наше детство и юность, наконец. Тоска по родным местам всё время командировки не оставляла меня. И смею Вас уверить, никогда, даже в самые лихие годы своей службы в Советской Армии, не пожалел я о своём выборе!»
P.S. Звание «полковник» Афанасьеву Е.М. было присвоено приказом Верховного главнокомандующего Вооруженными силами РФ 27 апреля 2000 года.
В числе наград полковника Афанасьева орден Красной Звезды, орден Отечественной войны IIстепени, польский знак «Серебряный Крест Заслуги», медали «За боевые заслуги», «За воинскую доблесть», «За победу над Германией», польские медали «Заслуженным на поле Славы» и «5 лет выслуги в Вооруженных Силах», чехословацкая медаль «За храбрость» и другие награды.
Спасибо Николай Николаевич! Отличный и поучительный рассказ!
Уважаемый Николай Николаевич! Добавил картинку к вашей записи (изображение записи которое стоит сверху текста), если Вы против , то я ее уберу.
Нет, не надо убирать. Она как символ той великой страны, за которую воевали наши предки и которую мы так бесславно утратили.
Да, возразить Вам сложно, да и незачем!
Можно только сказать, что крах великих империй в истории встречался не раз.
Спасибо. Читаешь и понимаешь какие люди стояли на защите Отечества.И таких людей нельзя было сломить и победить.А дураков хватало везде. Ещё раз спасибо.